БОГОСЛОВСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ИГРЫ И АНТРОПОЛОГИЯ ИГРАЮЩЕГО ЧЕЛОВЕКА

Abstract

Ритуалы с нефункциональным игровым характером испытывают потребность в апологии со стороны религиозного права и теологии, когда, например, предписывается ежедневный ритуал, важный для поддержания контакта с посылающим благодать божеством. Свойством игры является то, что нидерландский философ Йохан Хёйзинга именует «священной серьезностью» (1938): «Любая игра, ребенка ли, взрослого ли, может проходить с полнейшей серьезностью… Ребенок играет в полном самозабвении, – можно с полным правом сказать: в священной серьезности. Но он играет, и он знает, что он играет. Спортсмен играет с безмерной серьезностью и с отчаянною отвагой. Он играет, и он знает, что он играет. Актер целиком уходит в игру. Тем не менее он играет и сознает, что играет. Скрипач переживает священный восторг, он переносится в мир вне и выше обычного мира, но то, что он делает, остается игрою. Игровой характер может быть присущ самым возвышенным действиям. Можно ли провести эту линию вплоть до культовых действий и утверждать, что священнослужитель, совершая ритуал жертвоприношения, все- таки остается в рамках игры? Кто допускает это в богослужении, допускает это и относительно всего прочего. Понятия обряда, магии, литургии, таинства и мистерии – все они оказались бы тогда в сфере значения понятия игры… Квалифицируя священнодействие как игру, мы вовсе не впадаем в ошибку. Оно во всех отношениях есть игра по своей форме, но и по своей сущности оно является ею, коль скоро оно всех, кто в нем участвует, переносит в иной мир, отличный от обыкновенного» [16, с. 45–46].